Неделя 7-я по Пасхе, Святых отцов I Вселенского Собора (325)

1 июня в 2014 году

 Апостольское чтение

(Деяния Апостолов 20:16–18, 28–36. – Зачало 44)

[Прощальная речь ап. Павла в Милите. Наставление пресвитерам]

В те дни Павел рассудил проплыть мимо Эфеса, чтобы не задержаться в Асии; потому что он спешил, насколько это было возможно, в день Пятидесятницы оказаться в Иерусалиме.

Из Милета он послал в Эфес и вызвал к себе пресвитеров [букв. «старейшин»] Церкви, и, когда они пришли к нему, он сказал им:

«…Блюдите себя и всё стадо, в котором Дух Святой поставил вас епископами [букв. "надсмотрщиками", "стражами"], пасти Церковь [Господа и] Бога, которую Он приобрел Себе Своей кровью. Ведь я знаю, что после моего ухода войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вашей среды восстанут люди, которые будут говорить превратно, чтобы увлечь учеников за собою. Поэтому бодрствуйте, помня, что я три года ночью и днем непрестанно со слезами учил каждого особо. И теперь вверяю вас [братья] Богу и слову благодати Его, могущему устроить и дать наследие вместе со всеми освящёнными. Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал. Вы сами знаете, что нуждам моим и тех, кто были со мной, послужили эти руки. Во всём показал я вам, что, так трудясь, надо поддерживать слабых и помнить слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: “блаженнее давать, нежели принимать”». Сказав это, он [Павел] преклонил колени свои и со всеми ими помолился.

Евангельское чтение

(Евангелие от Иоанна 17:1–13. – Зачало 56)

[Первосвященническая молитва на Тайной Вечере]

В то время Иисус поднял глаза Свои к небу и сказал: «Отец! Пришел час. Прославь Твоего Сына, чтобы Сын Твой прославил Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякой плотью (т. е. над всяким человеком), чтобы всем, кого даровал Ты Ему, Он дал жизнь вечную.

А жизнь вечная в том, чтобы они знали Тебя, Единого истинного Бога, и Посланного Тобою Иисуса Христа. Завершив дело, которое Ты поручил Мне исполнить, Я прославил Тебя на земле. И теперь прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого [той] славой, которую Я имел у Тебя, когда ещё не было мира (космоса).

Я явил Твоё Имя людям, которых Ты дал Мне от мира. Они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили Твоё слово. Теперь они узнали, что всё, что Ты дал Мне, — [это] от Тебя, потому что слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и истинно узнали, что Я пришёл от Тебя, и поверили, что Ты Меня послал.

Я о них прошу; не о всём мире прошу, но о тех, кого Ты даровал Мне, потому что они — Твои. И всё Моё — Твоё, и Твоё — Моё; и Я прославлен в них.

Я уже не в мире, но они — в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святой! Сохрани в Имени Твоём, которое Ты Мне дал, чтобы они были едино (одно), как Мы. Когда Я был с ними [в мире], Я сохранял их в Имени Твоём, Которое Ты дал Мне; и Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, чтобы исполнилось Писание.

Теперь же Я иду к Тебе, и говорю это в мире, чтобы они имели Мою радость, наполнившую их самих».

БОРЦЫ ЗА БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Седьмая неделя по Пасхе посвящена памяти великих церковных иерархов и богословов, собравшихся в 325 году в пригороде Константи­нополя, Никее, для ре­шения важнейших вопросов христианского вероучения, волновавших тогда умы людей. «Собор» (греч. Сюнодос, Синод, лат. Congressus) – значит буквально «сход­ка», «собрание». Сейчас его назвали бы «Всемирным богословским конгрессом», потому что в то время пределы «Вселенной» (Ойкумены, Экумены) совпадали с границами Римской империи.

Предыдущие недели Пасхального цикла были связаны с событиями евангель­ской истории, завершившейся Вознесением. Близок День рождения Всемирного Царства (Церкви), и сейчас, предваряя его празднование, нам предлагают почтить память тех, кто отстоял главную истину нашей веры и спас Христианскую Церковь в переломный момент её бытия.

В начале IV в., после окончания почти трехвекового периода гонений, Цер­ковь обрела свободу проповеди и богослужения (толерантный Миланский эдикт 313 года императоров Констан­тина и Лициния).  Много­численные языч­ники, следуя  «духу времени», стали переходить в христианство, и, поскольку единой церковной догматики ещё не существовало, учения отдельных христианских богословов захватывали иногда зна­чительную часть населения. Одним из них стало «арианство», назван­ное так по имени Ария, учёного священника из Александрии Египетской (†336 г.).

Арий думал так: Второе Лицо Святой Троицы, Сын (Слово, греч. Логос, в земном воплощении – Иисус Христос), может быть назван Богом; но Он не одной природы с Первым Лицом (Богом Отцом), – не «единосущен» Ему и не «равночестен». Согласно его доктрине, Сын отделен от Отца непреодолимой онтологической пропастью, будучи, как и весь мир, Его творением, хотя и особым, избранным Творением, Посредником между Богом и миром. Высший Бог – Един и непостижим, а Христос, живший на земле, страдавший, распятый, погребённый и воскресший, – Второй Бог, или Малый Бог.

Вчерашним язычникам учение Ария казалось понятным и здра­вым. Его поддерживали некоторые императоры, и в течение IV столе­тия арианство не без успеха боролось за положение господствующей религии империи, особен­но на Востоке. Лишь право­слав­­ный Рим почти не был затронут этой ересью.

Более того, на протяжении нескольких десятилетий православие каждого восточного иерарха удостоверялось его церковным общением с папой Римским. Так, святой Афанасий Александрийский, главный оппонент Ария, пять раз отправлявшийся в ссылку за свои убеждения, находил себе прибежище и опору в Риме. Только на Втором Вселенском соборе, в 381 году, арианство потерпело окончательное догматическое и историческое поражение (хотя долго ещё оставалось официальным исповеданием некоторых варварских королевств, возникших на обломках Западной Римской империи).

Арий, строгий монах и серьёзный богослов, совсем не был тем лубочным «еретиком-злодеем» и врагом Церкви, которого, согласно нелепой легенде, святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских, будто бы удостоил во время соборных прений пощёчины (видимо, уступая ему теоретически?!). Нет, он радел об истине (как он её понимал) и вел себя честно и достойно: не побо­яв­шись императорского гнева, он отказался отречься от своих убеждений (хотя бы притворно, ради спасения) и не подписал соборное определение, как это сделали многие его вчерашние сторонники, – за что был осужден и отправлен в ссылку.

Особенности философствования Ария во многом определялись его принадлежностью к очень авторитетной тогда Антиохийской богослов­ской школе (воспитавшей, кстати, святого Иоанна Златоуста и многих других выдающихся богословов). Арий искренне верил в то, что ему удалось найти точные формулировки и правильно выразить взаимоотношение Лиц Святой Троицы, разрешив неустранимое с точки зрения «здравого смысла» противоречие в учении о безусловном Единстве Бога, пребывающего одновременно в Трёх Лицах. Так всё-таки в Одного Бога или в Трёх Богов верят христиане? Этот вопрос-нарекание со стороны язычников и иудеев вовсе не был праздным в то время (как и сейчас).

Трагедия Ария, как и трагедия других ересиархов-реформаторов (причём, не толь­ко в сфере религиозной!) состоит в том, что они всерьез считают свое единичное мнение безусловно истинным, способным раз и навсегда разре­шить те или иные противоречия религиозной или социальной жизни и тем «облаго­детельствовать человечество». В своем ослеплении они забывают, что великие тайны мира (тем более – мира Божественного) имеют общечелове­ческий, «соборный» (!) характер. Процесс их раскрытия и усвоения бесконечен.

Термин ересь переводится как «выбор», «избрание», то есть означает склонность, расположение и предпочтение чего-то одного ради отказа от многого другого. «В слове "ересь", – замечательно поясняет русский мыслитель отец Павел Флоренский, – содержится понятие односторонности, какого-то прямолинейного сосредоточения на одном из многих возможных утверждений. Православие вселенско, а ересь – по существу своему партийна[1]. Дух секты есть вытекающий отсюда эгоизм, духовная отъединённость: одностороннее положение ставится на основание безусловной истины...» (Столп и утверждение истины. М., 1914, с. 161).

Учение Ария отрицало то главное, ради чего воплотился и пришел на землю Сын Божий: «Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать богом», – сказал ещё во II столетии св. Ириней, епископ Лионский. Существо «спасения» состоит в том, что ни ангел, ни какое-то Высшее Создание, но Сам Бог умалился, чтобы быть одним из нас. Он принял действительную человеческую плоть, Он стал подобен нам во всём, кроме греха; Он до конца – даже до смерти! – отдал Себя людям, чтобы люди смогли реально, а не в мечтах, приобщиться к Его Божественной жизни. Через это каждому человеку дарована потенциальная способность к бес­конечному совершенствованию и богоуподоблению (обожению), которое зримо открывают нам люди, именуемые «святыми». Христос хотел, чтобы человек уже здесь, на земле, ощутил дыхание Вечности, и Он дал ему для этого всё.

Отвергнув учение Ария, Никейский Собор утвердил истину равенства природ Бога Отца и Бога Сына, их единосущие, и тем отстоял самое важное и дорогое в христианстве – Боговоплощение, Богочело­вечество. И это – не отвлечённая «теорема» философствующего ума, будто бы не имеющая отношения к так называемой «реальной» (или «приходской») жизни. Нет! Это – живая Истина, выстраданная двухтысячелетней историей христианства, быть может, самая конкретная и «практическая» из всех, открывшихся нам во Всемирной истории.

 Рубан Ю. И. кандидат исторических наук, кандидат богословия