Неделя 5-я по Пасхе, о самарянке

15 мая 2017

 _____________________________________________________________________________

14 мая в 2017 году

 

Апостольское чтение на Литургии

(Деяния Апостолов 11:19–26, 29–30. – Зачало 28)

[Проповедь в Антиохии; появление слова «христианин»]

В те дни апостолы, рассеявшиеся от гонения, происшедшего из-за Стефана, прошли до Финикии, и Кипра, и Антиохии, никому не проповедуя слова, кроме одних только иудеев.

Были же среди них киприоты и киринеяне, которые, придя в Антиохию, говорили и эллинам (грекам), благовествуя Господа Иисуса. И была рука Господня с ними, и большое число [народа], уверовав, обратилось к Господу.

И дошел слух о них до Церкви в Иерусалиме, и послали Варнаву в Антиохию. Он, прибыв и увидев благодать Божию, возрадовался и убеждал всех держаться Господа искренним сердцем, потому что был он муж добрый и исполненный Духа Святого и веры. И множество их присоединилось к Господу.

Потом Варнава пошел в Тарс искать Савла(1) и, найдя его, привел в Антиохию. И было так, что в течение целого года они собирались с Церковью и учили множество народа; и впервые в Антиохии «ученики» получили имя «христиан»(2).

И они определили, чтобы каждый из учеников, по своему достатку, послал пособие братьям, живущим в Иудее, что они и сделали, послав [собранное] к пресвитерам через Варнаву и Савла.

 
   

 

Примечания:

(1)      Савл, или Саул (евр. Шауль – «испрошенный») – еврейское имя будущего апостола Павла. После его внезапного обращения над ним нависла смертельная опасность, и христиане препроводили его на родину, в малоазийский Тарс, где он ждал, пока улягутся страсти и можно будет вернуться (см. Деяния Апостолов 9 гл.).

(2)      О причинах появления этого термина и его специфической окраске хорошо пишет Сергей Аверинцев: «Пока приверженцы казнённого в Иерусалиме около 30 года галилейского Проповедника Иисуса не покидали пределов Палестины, у них не было ни малейшей нужды в каком-то особом самообозначении. Ведь они, вспомним это, вовсе не собирались «основывать» новую религию, а себя самих считали наиболее верными из иудеев, сумевшими узнать и признать Мессию, когда Он наконец явился. В своем кругу, среди своих все было просто: друг для друга они «братья», в общем отношении к Учителю – «ученики», для враждебно настроенных раввинских авторитетов – «отщепенцы» (евр. «миним»). Но вот когда ареал их проповеди, распространяясь на север, дошел до столицы на Оронте, тут-то для них понадобилось какое-то более общезначимое, более похожее на термин наименование, которое выражало бы их место среди чужих, в широком мире, фиксировало статус движения наряду с другими движениями, религиозными или еще какими-то. <…> Путь из тихой Галилеи, даже из Иерусалима в Антиохию – это путь о «ученика» к «христианину». Что христиане называются с тех пор христианами, до того привычно для нас, что наш взгляд ленится схватить характерную физиономию слова, уже два тысячелетия входящего в номенклатуру мировых религий. Но полезно задуматься над тем, что слово это построено по образу и подобию ходовых политических терминов римско-эллинистического мегасоциума (греч. Кесарианос – человек партии Цезаря (Кесаря), Христианос – человек партии Христа). В нем чисто греческий корень (хридзо – «помазываю») и слегка эллинизированный латинский суффикс anus выступают как покров, наброшенный на еврейско-сирийскую семантику (Христос – перевод на греческий еврейского машиах – Мессия, в переводе на русский – «Помазанник»). Еврейский, греческий, латынь (к слову сказать, три языка, фигурирующие в евангельском рассказе о надписи над головой распятого Иисуса) присутствуют в этом гибридном антиохийском неологизме, и не просто присутствуют, но взаимно пронизывают друг друга и просвечивают друг сквозь друга; притом гегемония принадлежит греческому. За этим языковым сближением, даже смешением, чуть ли не зрительно возникает образ улиц Антиохии, созданных для многолюдства, необычно широких – до 20 м в ширину и более! – на которых встречались люди Востока и Запада и прочно господствовал дух цивилизованного, уверенного в себе космополитизма» (Аверинцев С. С. От берегов Евфрата до берегов Босфора. Литературное творчество сирийцев, коптов и ромеев в I тысячелетии от Р. Х. // Сергей Аверинцев. Собрание сочинений. Переводы: Многоценная жемчужина. Киев, 2004, с. 405–406).

 

Евангельское чтение на Литургии

(Евангелие от Иоанна 4:5–42. Зачало 12)

[Беседа Христа с самарянкой]

[В то время] приходит Иисус в cамарийский город, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу (Бытие 48:22). Там был источник Иакова. Итак, Иисус, утомившись от дороги, сидел у источника. Было около шестого часа.

Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: «Дай Мне пить». А ученики Его отлучились в город купить пищи.

Женщина самаритянка говорит Ему: «Как Ты, будучи иудеем, просишь пить у меня, самаритянки?» Ведь не имеют общения(1) иудеи с самаритянами.

Иисус сказал ей в ответ: «Если бы ты знала дар Божий и Кто есть Говорящий тебе "дай Мне пить", – то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую».

Женщина говорит Ему: «Господин! У Тебя и черпака нет, и колодец глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодец, и сам из него пил, и дети его, и скот его?»

Иисус сказал ей в ответ: «Всякий, пьющий от этой воды, будет жаждать снова; тот же, кто будет пить от воды, которую Я дам ему, – не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, станет в нем источником воды, струящейся в жизнь вечную».

Говорит Ему женщина: «Господин! Дай мне этой воды, чтобы мне не жаждать и не приходить сюда черпать».

Иисус говорит ей: «Иди, позови мужа твоего и приходи сюда».

Женщина сказала в ответ: «У меня нет мужа». Иисус говорит ей: «Хорошо ты сказала: "у меня нет мужа", ведь у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала».

Женщина говорит Ему: «Господин! Вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись [Богу] на этой горе, а вы говорите, что место, где надлежит поклоняться, находится в Иерусалиме».

Говорит ей Иисус: «Поверь Мне, женщина, что наступает час, когда и не на горе этой, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы поклоняетесь тому, чего не знаете; а мы поклоняемся тому, что знаем, потому что спасение – от иудеев. Но приходит время – и теперь уже наступило, – когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ведь и Отец ищет, чтобы такими были поклоняю­щиеся Ему. Бог – это дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и истине».

Женщина говорит Ему: «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам всё».

Иисус говорит ей: «Это – Я, Говорящий с тобою».

Тут пришли ученики Его и удивились, что Он говорил с женщиной. Однако никто не сказал: «Что Ты ищешь?» или: «О чем говоришь с ней?»

Тогда женщина оставила свой сосуд для воды, пошла в город и говорит людям: «Пойдите, увидьте Человека, Который сказал мне всё, что я сделала. Уж не Христос ли Он?» Они вышли из города и направились к Нему.

Между тем ученики просили Его, говоря: «Равви, поешь!». Он же сказал им: «У Меня есть пища, которой вы не знаете». Тогда ученики стали говорить друг другу: «Не принес ли Ему кто-нибудь поесть?»

Говорит им Иисус: «Моя пища – творить волю Пославшего Меня и закончить (свершить) Его дело. Не говорите ли вы: "еще четыре месяца, и наступит жатва?" Так вот говорю вам: "поднимите глаза ваши и посмотрите на поля, потому что они уже побелели [и поспели] к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, чтобы вместе радовались и сеющий, и жнущий. В этом случае оправдывается изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились; другие потрудились, а вы вошли в труд их"».

Из города же того многие из самаритян уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей: «Он сказал мне всё, что я сделала». Поэтому, когда самаритяне пришли к Нему, они просили Его остаться у них. И Он пробыл там два дня. И еще больше [народа] уверовало по Его слову.

А женщине той говорили: «Уже не по твоим рассказам веруем; ведь сами мы услышали и знаем, что Он воистину Спаситель мира, [Христос]».

 Примечание. (1).  Можно перевести: «не пользуются вместе сосудами».

 

Проповедь в Неделю о самарянке

Протоиерей Александр Мень

 

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Сегодняшнее воскресенье называется «Неделей о самарянке». Это день, посвященный памяти еврейской самарянки(1). Почему ей такая честь? Кто она была, почему ей посвящается особый воскресный день? Потому что беседа Господа с ней была знаменательной, великой беседой, и всё, что рассказывает нам евангелист, каждое слово – это сокровище.
Сначала мы видим, что Иисус идет под палящим солнцем. Наконец, Он устал, утомился от тяжкого пути по каменистой дороге и сел у колод­ца. Представьте себе теперь нашего Господа, Которому должны были подчиняться все стихии и миры, что Он идет как обыкновенный путник и испытывает вместе с нами тяготы жизни – зной, жажду, усталость. Но Он это делает для того, чтобы разделить нашу судьбу, чтобы быть ближе к людям, чтобы находить нас на дорогах жизни. И вот случайная встреча у колодца: женщина из самарийской деревни, поставив себе на плечо кувшин, спускалась к колодцу по тропинке. Думала ли она тогда, что найдет там у колодца? Наверное, она ни о чем не думала, а шла, изнемогая от жары, несла, как это было принято, кувшин на плече, и знала, что сейчас надо будет набирать воду и вновь подниматься в гору по жаре. И вспоминала она свою жизнь, загубленную и несчастную: пять раз она пыталась выйти замуж, и каждый раз все это разрушалось, по ее ли вине, по вине ли других людей – мы не знаем. Но горько было ей.
Она подходит к колодцу, а колодец каменный, очень древний. По преданию, ему уже больше полутора тысяч лет, из него пили многие поколения. И сидит там путник с посохом, по одежде иудей, по говору тоже, и говорит ей: «Дай мне напиться». Дай напиться, – потому что колодец глубокий, а у нее кувшин с веревкой. А она знает, что между иудеями и самарянами была многовековая вражда, такая сильная, что считалось зазорным пить из одного ковша, как у нас со старообрядцами, – они не пьют вместе с «никонианами», то есть с нами, православными. И когда мне приходилось бывать в тайге у старообрядцев, они всегда мне давали отдельную чашку, она называлась у них «поганой», хотя она была чистой и приготовленной для гостей. «Поганой» – значит «языческой», для иноверцев. Так вот, эта самарянка удивилась: «Как же Ты, иудей, просишь у меня пить из моего сосуда?» А Он ей сказал: «Ты мне дай этой воды, а Я тебе дам воды живой, такой воды, которую один раз выпив, ты никогда не будешь жаждать». Она решила, что это колдовство какое-то, может, действительно, заговоренная вода: один раз выпил и больше не надо пить. И она сказала: «Господин, дай мне такую воду, чтобы мне не таскаться сюда без конца».
А Он видит, что она не понимает: ведь Он говорит о другой воде – духовной. Тогда Он решил подойти к ней по-другому и сказал: «Позови своего мужа». А она: «Нет у меня мужа». «Да, – сказал Он, – у тебя было пять мужей, и этот не муж тебе». И она поняла, что Он знает ее печальную жизнь, ее одинокую судьбу. Видимо, это была незаурядная женщина: она сразу забыла про свою просьбу, что ей надо воду какую-то волшебную достать, а сразу заговорила о том, что волновало людей в отношении веры: какая вера правильная? «Я вижу, Господи, – сказала она, – что Ты пророк. Объясни нам, какая вера правильная. Вот вы, иудеи, молитесь Богу в Иерусалиме, а мы, самаряне, молимся на своей горе Гаризим. Как правильно молиться Богу – тут или там?» На это Господь ей ответил, что, конечно же, Закон Божий издревле повелевал молиться в Иерусалиме. «Ибо спасение, – сказал Он, – от иудеев». Но приходит время, когда уже не важно будет, где молится человек, на этой ли горе или на той, потому что всюду Бог, всюду Его любовь, всюду Его небо. В духе и истине нужно Ему поклоняться. И правильная вера не та, которая связана с одним местом или с другим, а та, которая в духе и истине.
А что это значит? Поклоняться Господу сердцем, любовью, преданностью Ему и творением добра – это и есть дух истины. Вот таких поклонников, почитателей, ищет Бог.Женщине это было не очень понятно, да и миллионам людей, и образованным, и богословам это непонятно. Как же так? Тут есть правило такое, там другое, – какое-то должно быть верным, а какое-то ложным. А Господь говорит: «Верно только одно: возлюбить Бога и возлюбить человека – всё остальное приложится».
И смущенная женщина сказала: «Ну ладно, придет время, явится Спаситель, Он нам всё растолкует, как и что...». Она думает, что это время далеко, что оно придет когда-нибудь, может быть, черезтысячу лет, – и слышит в ответ удивительные, простые слова: «Это – Я, говорящий с тобой».
Больше она Ему ничего не сказала, но повернулась и побежала по тропинке к себе в селение. О чем она подумала? В первую очередь она подумала о своих односельчанах, о людях, которые ей были дороги и рядом с которыми она жила, – ей захотелось поделиться с ними радостной вестью. Она в одно мгновение поверила, что перед ней – спасение и истинное Слово Божие. Она не была богословом и, наверняка, была неграмотной, но сердце у нее забилось, и она почувствовала Божие присутствие и побежала в селение.
А Господь сидел один, задумавшись. Кто знает о чем: об этой женщине, о самарянах (они, кстати, до сих пор там живут, их оста­лось всего четыреста человек), о судьбах людей, о религиозных распрях и войнах. О чем Он думал, мы не знаем, можем лишь догадываться. Но лицо у Него было радостное.
Когда апостолы подошли к Нему (они ходили за покупками) и сказали: «Учитель, поешь», – то Он ответил: «Я сыт, у Меня есть другая пища». Они стали переглядываться: может, кто-то приходил сюда к колодцу и накормил Его? А Он сказал: «Нет, Моя пища – это исполнять волю Моего Отца».
Тем временем послышались крики, и пестрая толпа самарян в ярких одеждах спустилась вниз. Самаряне окружили путника-иудея. Они не посмотрели, что Он из враждебного народа и повели Его в свою деревню. Что там было – мы не знаем, но главное в этой истории – результат. Послушав Его, они сказали женщине: «Вот теперь мы видим, что это правда, уже не по твоим словам, а сами видим».
Так вот, мы все с вами в таком же положении: сначала мы верим слову написанному в Писании, в книгах других, потом мы верим словам, которые нам говорят люди, но самый счастливый момент нашей духовной жизни – когда мы уже не по чужим словам, а по собственному чувству, по собственному глубокому опыту узнаём тайну Божию, тайну Господа Иисуса, открывающуюся в сердце. Мы, как эти самаряне, гадаем и думаем, что да как, а Он рядом с нами, Он открывает нам Свое слово. Только мы должны быть так же готовы Его слушать, как эта простая женщина, как эти самаряне, как всякий человек, который имеет уши слушать и слышит. Аминь.

Примечание. (1). Самаряне, или самаритяне – семитический народ, родственники евреев, потомки жителей Израильского царства (со столицей Самария), разгромленного ассирийцами в 722 г. до н. э. (Единое древнееврейское государство раскололось на два – Израильское и Иудейское – ещё в 931 году до н. э. после смерти царя Соломона.) Большая часть израильтян была депортирована вглубь Ассирийской империи; вскоре они ассимилировалось с другими семитическими народами и исчезли с мировой арены. Немногие израильтяне, оставленные в Палестине для ведения сельскохозяйственных работ, смешались с приехавшими сюда язычниками; их потомки и стали называться «самарянами» (или «самаритянами»). Они сохранили веру в Единого Бога, но из книг Библии признавали лишь Пятикнижие Моисеево. Евреи (потомки жителей Иудейского царства со столицей в Иерусалиме) презирали самарян как нечистокровных «еретиков» и относились к ним хуже, чем к язычникам. (О самарянах см.: Рыбинский В. П. Самаряне. Киев, 1913; Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб., 2003, с. 278–280, 352.) Эти родственные семитические народы питали друг к другу столь же "нежные" чувства, что и современные израильтяне и палестинские арабы, общий праотец которых, Авраам, похоронен в хевронской мечети (не в синагоге!). К сожалению, уроки истории большинством не усваиваются: проходят века и тысячелетия, но люди не меняются. – Ю. Р.  
 


 

(Из сборника «Проповеди протоиерея Александра Меня.
Пасхальный цикл». М., 1991. С. 51—54
.)