Неделя 23 по Пятидесятнице

________________________________________________________________________________________________

27 ноября в 2015 году

Апостольское чтение
(К Ефесянам
2:4–10. – Зачало 220)

[Спасение
благодатью; новая жизнь во Христе]

₄
Бог,
богатый милостью,

          Своей великою любовью возлюбил нас,

₅ и мертвых по
причине наших преступлений,

          Он оживил нас вместе со Христом,

          – вы благодатью спасены, –

₆ и воскресил нас
вместе с Ним

         и посадил нас вместе с Ним на небесах,
–

         всё это – во Христе Иисусе[1],

₇ чтобы явить в
веках грядущих

          в благоволении к нам во Христе Иисусе

          безмерное богатство благодати Своей.

₈
Ибо
вы благодатью спасены, через веру,

          и это – не от вас. Это – дар Божий,

₉ а не от ваших
дел, и пусть никто не хвалится,

₁₀ поскольку мы – Его творение, и
созданы мы во Христе Иисусе

          на добрые дела, которые предуготовил
Бог,

          чтобы мы в них ходили.

Перевод архимандрита
Ианнуария (Ивлиева)

Евангельское
чтение (От Луки 10:25–37. – Зачало 53)

[Притча
о милосердном самарянине]

[В то время] некий учитель Закона встал и, желая испытать [славянск. искусить] Иисуса, сказал:
«Учитель! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?»

Он же сказал ему: «В Законе что написано? Как ты читаешь?»

Тот сказал в
ответ: «Возлюби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всей душой
твоею, и всей силой твоею, и всем рассуждением
твоим, и ближнего твоего, как самого себя» (Второзаконие 6:5; 10:12;
Левит 19:18). Иисус сказал ему: «Ответил ты правильно; поступай так, и будешь
жить». Но тот, желая оправдать себя, сказал Иисусу: «А кто мне ближний?»

На это Иисус
ответил: «Шёл некий человек из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам; те
раздели его, изранили и ушли, оставив его едва живым. Некий священник случайно
шел той же дорогой, увидел его – и прошел мимо. Также и левит, придя на это
место, посмотрел и прошел мимо.

А некий
самаритянин, проезжая тем же путем, подошел и, увидев его, от сердца сжалился.
Наклонясь, он омыл ему раны вином, помазал оливковым маслом, перевязал, а
после, погрузив на собственного осла, привёз его в гостиницу и там принял на
себя заботы о нём; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал хозяину
гостиницы и сказал: "Позаботься о нем; и если потратишь больше, на
обратном пути я отдам тебе".

Кто же из этих троих, по твоему мнению, оказался ближним для
пострадавшего от разбойников?»

Тот сказал: «Сотворивший для него дело милосердия».

И сказал ему Иисус: «Ступай, и поступай так же».

КТО МОЙ БЛИЖНИЙ?

Почему героем всем известной притчи о милосердном самарянине,
произнесённой Христом в конце Своего общественного служения, становится именно
самарянин, а не еврей, сириец, грек или римлянин? Кто такие самаряне? В каких
отношениях они были с евреями библейских времен?

Вспомним о знаменательной встрече Иисуса Христа с самарянкой, происшедшей
ещё в начале Его общественного служения. Утомлённый дорогой Иисус сидит у
колодца и говорит подошедшей женщине: «Дай мне пить». В ответ эта
представительница родственного, но враждебного евреям племени с величайшим изумлением отвечает: «Как? Ты, иудей,
просишь пить у меня, самарянки?!» –
«Дело в том, что иудеи с самарянами не общаются», – лаконично замечает по
поводу хорошо ему знакомой ситуации евангелист Иоанн (4:9). Для многих из нас
она требует более подробного разъяснения.

Прежде всего вспомним, что встреча произошла в центральной части
Палестины, на месте, освящённом памятью древних библейских патриархов –
Авраама, Исаака и Иакова, родоначальников народа Израильского, живших здесь ещё
в XIX—XVIII веках до н. э. Во 2-й половине XIII века до н. э. еврейские племена
вторглись на территорию Ханаана (прежнее название Палестины) и образовали союз
двенадцати племён (колен), превратившийся через два столетия в древнееврейскую
монархию, управлявшуюся Саулом, Давидом и Соломоном. Но после смерти царя Соломона
(931 год до н. э.) это единое Израильско-Иудейское царство разделилось на
Израильское, к которому отошла территория центральной и северной Палестины, и
Иудейское (южная Палестина); граница между ними прошла чуть севернее Иерусалима
(смотрите в любом библейском атласе). Столицей Израильского царства
вскоре стал город-крепость Самария (евр. Шемрон – "Сторожевая гора").

В 722 году до н.
э. Израильское государство было завоевано ассирийцами, а его население,
депортированное вглубь огромной Ассирийской империи, ассимилировалось с другими
семитическими народами и исчезло с мировой арены. Немногие израильтяне,
оставленные на месте для ведения сельскохозяйственных работ, смешались с
приехавшими сюда язычниками; их потомки и стали называться (по имени бывшей
столицы) "самарянами" (или "самаритянами")[2].
Они сохранили веру в Единого Бога, но из всех священных книг Библии признавали
лишь Пятикнижие Моисеево.

       Напротив, жители Иудейского царства (со
столицей в Иерусалиме), хотя и разгромленного в 587 году до н. э.
знаменитым вавилонским царем-завоевателем
Навуходоносором II, сумели сохранить в «Вавилонском плену» свою веру и
этническую общность, но это далось им через гипертрофированное
ощущение национальной исключительности ("чистоты крови"). Поэтому,
вернувшись в 538 году до н. э. по указу персидского царя Кира Великого, нового
"мирового лидера", в Палестину, иудеи отвергли предложение самарян
объединиться и не допустили их к участию в восстановлении главной святыни – Иерусалимского
храма. Тогда обиженные самаряне построили себе отдельный храм на горе Гаризим,
но в 134 году до н. э. его разрушил иудейский царь Иоанн Гиркан. (Со 152 года
до н. э. и до прихода римлян в 63 году до н. э. древние евреи в последний раз
жили в своём независимом государстве, управлявшемся династией Маккавеев.) Иудеи
презирали самарян как нечистокровных "еретиков", относясь к ним хуже,
чем к язычникам, и, подобно некоторым нашим старообрядцам, считали осквернением
для себя всякое общение с иноверными, тем более – пользование одним сосудом. В
общем, эти родственные народы питали друг к другу столь же "нежные"
чувства, что и современные семиты – израильтяне и палестинские арабы,
почитаемая могила общего праотца которых, Авраама, находится в хевронской мечети!

Поэтому сделать самарянина героем притчи для выявления
"ближнего" – значило бросить открытый вызов сознанию
национально-религиозной исключительности, учинить скандал! Смысл притчи в том,
что израненный разбойниками иудей тщетно ждёт помощи от своих
соплеменников-чистоплюев, да ещё не простых, – а от священника и левита
(низшего храмового служителя), которые прекрасно знали заповедь Моисеева Закона
о любви к ближнему и должны были служить примером всем остальным! (К сожалению,
подобная ситуация знакома и нам, христианам.) А самарянин, у которого были все
исторические основания воскликнуть – «так тебе и надо! Бог наказал тебя за то,
что твой народ с презрением отверг нас и третирует как людей "низшей
расы!"» – проявил истинное человеколюбие, преодолевающее сложившиеся
стереотипы. Мы по себе хорошо знаем, как легко найти таким стереотипам
«рациональное» объяснение.

Скандала не получилось. Иисус не только выдержал предложенное законником
«испытание», но и не позволил ему «оправдать» себя, когда тот захотел сузить
понятие «ближний» до приемлемого для его националистического сознания смысла.
Христос заставил его признать, что «ближним» в конкретной ситуации может стать
любой человек вне зависимости от его религиозной и национальной принадлежности.
Можно себе представить, с каким выражением законник процедил сквозь зубы, что
ближний для раненого иудея – «сотворивший для него дело милосердия», –
прибегнув к такому эвфемизму лишь для того, чтобы не произносить ненавистное
слово «самарянин»!

Каждого из нас окружают свои «самаряне», но вряд ли разумный человек
захочет оказаться в аналогичной евангельской ситуации для того, чтобы признать
их ближними! Быть может, он поймет обращенную и к нему притчу Спасителя?

Ю. Рубан