Абхазские заметки

Наш корреспондент не только посетила непризнанную республику, но и оставила об этом свои воспоминания.

ТЕЛЕЖКА, КАК СПОСОБ ВЫЖИВАНИЯ

На Абхазской границе в конце августа непривычно тихо. Предлагающий свои услуги таксист объясняет: "Скоро все изменится. Когда в Осетии случился конфликт было неуютно. К нам никто не ехал, а сейчас, смотрите, люди пошли, вон они". Он говорит очень убедительно, толи для меня, а скорее для себя. Я смотрю на мост через реку Псоу и на фоне одного российского чемодана вижу бесконечные грузовые тележки, тянущиеся в обратную от России сторону. Они в Абхазии - один из немногих способов выживания. Сейчас эти железные кормилицы тащат на российскую сторону картошку, орехи. Чуть позже повезут мандарины. И только весной - красивую, легкую мимозу, своим изнуряющим запахом сводящую с ума служащих КПП. Еще не забыты времена, когда мужчин из Абхазии не выпускали. И эти тележки в те годы словно приросли к женским рукам, которые так и не избавились ни от мозолей, ни от вздувшихся вен.

На Абхазском КПП документов не проверяют: "Проходите, у нас спокойно". Я оборачиваюсь туда, где проезжают транспортные средства, и упираюсь взглядом в следующую в непризнанную республику танковую колонну...

ЧЕГО БОЯТЬСЯ, НАС ЖЕ ОХРАНЯЮТ

Обычный рейсовый автобус едет по стране довольно быстро, почти соревнуясь с маршрутками. Накануне отправления водитель долго уговаривает ездить только с ним, почти каждому пассажиру диктуя свое расписание на обратную дорогу. Он признается: "Что дальше нас ждет, неизвестно, нужно зарабатывать пока есть возможность".

Ново-Афонские пляжи по сравнению с прошлым годом почти пустынны. Я сажусь отдохнуть и сделать снимки кораблей ВМФ, стоящих "стеной" до Сухума. По небу курсируют военные вертолеты. Киваю головой в их сторону и спрашиваю у загорающей рядом семьи: "Не смущает?" Не смущает. Они приехали из Смоленска, отдыхать хотели именно в Абхазии, ведь цены на жилье упали да и море идеально чистое. "К тому же в нем полным полно подводных лодок", - добавляет отец семейства - "чего же нам бояться".

"О ВОЙНЕ Я ГОВОРИТЬ НЕ БУДУ"

На выходе с пляжа - кафе. Русских за столиками нет, только абхазы. Меня окликает мужской голос: "Вы журналист? Можем чем-то помочь? Мы рады когда журналисты приезжают, потому что для нас внимание российской прессы - это прежде всего внимание России. К тому же сегодня в Сухуме Сход. Там вся Абхазия собралась. Он редко бывает. Только в особых случаях. Сейчас - особый случай".

Амиран - бывший военный. Первая грузино-абхазская война началась для него у телевизора, он посмотрел новости, достал припрятанное оружие и пошел воевать.

"Только, - предупреждает он, - о войне я рассказывать не буду. И остальные наверно тоже не будут, впрочем, сами увидите". Потом звонит кому - то по телефону. Через пятнадцать минут появляется другой мужчина: "Хотите поговорить о войне?" Встает, уходит, курит. Возвращается. "Мы жили курортным заработком и тем, что вырастим на своей земле, думаете было легко научиться убивать людей?!" Но не научиться было нельзя. Он рассказывает мне о том, как местных жителей загоняли в железные трубы, запаивали их с двух концов. И трубы долго звенели от человеческих криков. О девочке соседке, которую изнасиловало 12 грузин, потому что ей было 12 лет. Как убили ножом в сердце десятилетнюю абхазку, пришедшую купить хлеба. И еще много о чем, чему верить не хотелось. А может и не смогла бы поверить. Если б сама не видела шрамы от утюга на животе у своего соседа армянина Левона, беженца из Сухума, ветерана Великой Отечественной войны, трудяги с огромными жилистыми руками. Его пытали в первые дни грузино-абхазской войны. Мародеры требовали что б он признался, где его дети хранят деньги.

"А разве грузинам плохо жилось у нас в республике, - с горечью спрашивает Амиран, - но им хотелось видеть в нас людей второго сорта, ввести в школах свой язык, изменить наши названия, перекроить нашу историю. Вот и получалось, мы одно поколение потеряли в мирной жизни, потому что традиции стали исчезать и три тысячи человек - на войне. Так может быть хватит нам жить как попало? Нужно строить свою страну. Для своих детей".

МОНАСТЫРЬ

Ново Афонский монастырь апостола Симона Канонита первую грузино-абхазскую войну пережил очень тяжело. Он был фактически превращен в военный госпиталь, в монашеских кельях жили врачи. В подвале располагался морг. Люди находили здесь и убежище и лечебницу. Были свидетелями чудес. Местные жители рассказывают как бомбы смещались по траектории, разрывались за стенами монастыря. Стены принимали на себя удар и еще долгое время были памятником первой грузино-абхазской войне. А паломникам и гостям демонстрировали торчащие из них осколки.

Благочинный Ново Афонского монастыря иеромонах Игнатий Киут приехал со Схода прямо к вечерней службе. Времени на разговор почти не оставалось. Тем не менее бросив мне мимоходом: "Останьтесь". И кому-то в храме: "Читайте кафизму" - отец Игнатий выскользнул со мной на монастырский двор.

"Мы молились что бы Бог вразумил президента Дмитрия Медведева и Владимира Путина в необходимости защиты Абхазии - признается он - ведь стабильность нужна и русскому народу тоже. В молниеносно короткие сроки была осуществлена переброска войск на границу с Грузией. Сегодня маленькая, аграрная, бедная Абхазия с трехсотрублевыми пенсиями и отсутствием работы не в состоянии самостоятельно сопротивляться до зубов вооруженной Грузии. Поэтому мы просим защиты у Великой Святой Руси. И искренне благодарны, что пока нам эта помощь оказывается".

А еще, в монастыре молятся о мире с Церковью Грузинской. Благодаря проабхазскому статусу республики, и формальному нахождению под юрисдикцией Грузинской Патриархии монастырь оказался в состоянии раскола с Грузинской православной Церковью. В результате Грузинская Патриархия не может простить монахам непослушания и неподчинения, а в монастыре считают, что грузинский Патриарх должен думать прежде всего не о политике и канонической принадлежности, а о страждущих душах. Как заметил благочинный Игнатий Киут: "О людях, живущих здесь непростой жизнью. Грузинская Патриархия говорит о своем миссионерстве по отношении к абхазскому народу, давайте обратимся к истории. Миссионеры шли к каннибалам, шли на смерть, говорили с ними о Боге и... оставались живы. Потому что даже каннибалы чувствовали силу любви. Нас же сегодня обвиняют во лжи, в расколе, в заигрывании с Россией, в том, что в обители без конца гостят русские паломники, приезжают и служат русские священники...".

В общем, можно понять и ту и другую сторону. И посочувствовать. Ведь скорее всего еще долго ничего не изменится.

АБХАЗСКИЙ ГРУЗИН

Его зовут Беня, а полностью Анатолий Бенидзе. Грузины в Абхазии по определению жить не могут, а Бенидзе живет и очень комфортно себя чувствует. На вопрос: "Никогда не возникало желания уехать?" Отвечает категорично: "С какой стати?! Куда я должен бежать, я здесь родился, здесь в Новом Афоне и умру". Когда началась первая грузино-абхазская война, у него на глазах от разрыва снаряда погибла родная сестра. И Беня не стал оправдывать грузин, говорить о судьбе, шальной пуле. Он просто сделал свой выбор. И встал на сторону абхазов. Потому что тоже считал их землю своей. Свое для него означало - не грабеж и насилие, а желание защитить и сберечь. Я удивляюсь, спрашиваю: "Так грузин стал воевать с грузинами?" Вовсе нет, поправляет он: "Не с грузинами. А с грузинскими фашистами и мародерами".

Впрочем Анатолий Бенидзе - не единственный случай. В непризнанной республике очень чтят еще одного грузина, Героя Абхазии Бадри Гвинадзе. Отличного вояку, прекрасного командира и проводника по горным тропам, который спас и защитил жизнь ни одной сотне коренных жителей. Грузинские власти обещали за его поимку огромные деньги. Но Бадри никто из абхазов сдавать не думал. Наоборот - гордились, тем что выпало рядом воевать.

****************

Сухум до сих пор в состоянии эйфории от победы. В Кодорском ущелье о конфликте напоминает огромное количество брошенной военной техники. С прилегающей к Кодору грузинской территории местные жители бежали вглубь страны. Их дома сожжены в результате обстрелов и возвращаться им уже будет некуда.

Абхазия настойчиво добивается независимости и признания. На сегодняшний день она перенасыщена военной техникой, солдатами действующей Армии. Военные машины мирно соседствуют на дорогах с потрепанными абхазскими "копейками". Прямо напротив вокзалов Гадауты, Сухума замерли неразгруженные составы с танками, гаубицами, машинами "Красного креста" и полевыми кухнями. И это пожалуй единственное, что передвигается сегодня по заржавевшим рельсам, не считая ежедневного поезда из Сочи.

Но объявленная победа пока все равно не дает оснований успокоится - слишком много напоминаний о возможных боевых действиях. Слишком большое скопление кораблей ВМФ в море. Слишком велика в непризнанной республике надежда на заступничество России и понимание того, что судьба Абхазии пока еще не решена.

Светлана Аксенова

Псоу - Новый Афон - Сухум.