Своих не бросаем

Традиционная ежегодная поездка в Карелию – к деревне Нурмолицы, за Олонцом, состоялась 6 августа. Протоиерей Вячеслав Харинов с мотоциклистами и нашими прихожанами ежегодно посещают места боев Третьей «Фрунзенской» дивизии народного ополчения. Там, где летом – осенью 1941 года воины-ополченцы Ленинграда оказали героическое сопротивление регулярным финским частям.

Знамена ополченским полкам торжественно вручали райкомы. В строю стояли ветераны 1-й Конной рядом с зелеными комсомольцами — возрастом с 17 до 50. Из-за того, что медкомиссии никто не проходил, инвалиды финской кампании оказывались в одном взводе со студентами-спортсменами. Отцы шли в ополчение вместе с сыновьями, а профессор «Техноложки» Зубрицкий вступил в дивизию вместе со своими студентами (студенты стали наиболее ценным материалом — в институтах они успели пройти некоторое военное обучение).

В дивизию влились несколько десятков молодых испанцев, подросших детей защитников республики, эвакуированных в СССР в 30-е годы. Комсостав активно принялся делать из штатских людей боевую часть — враг стоял у ворот.

Возглавил дивизию участник войны с белофиннами Герой Советского Союза полковник Василий Гаврилович Нетреба, командирами полков стали: 2-го Приморского — майор К. Зубцов, 3-го Выборгского — подполковник К. Квятковский, бывший прапорщик царской армии, преподаватель тактики пехотного училища имени Кирова.

Боевое крещение бойцы получили, отразив шведских добровольцев, попытавшихся прощупать их оборону.

4 августа при штурме высоты 40 под Сяндебой целиком погибла под перекрестным огнем одна рота полка и тяжелые потери понесла другая.

«В боевом отношении бойцы растут у меня на глазах, буквально с каждым часом», — писал родным подполковник Квятковский. Горячие испанские парни составили ядро разведроты. Смелыми вылазками отличились Хосе Ортес, Игнасио Моро, Марселино Пенья. Был схвачен врагом и зверски замучен Анхель Мадера. Правда, испанцев все же пришлось распределить в стрелковые роты: из-за плохого знания русского языка они не могли довести разведданные до командиров. А испанец по имени Мануэль с комсоргом Седых вдвоем охотились на финских «кукушек»: один вызывал на себя огонь, другой подбирался и метким выстрелом снимал с дерева снайпера.

Героизм был массовым, а воевать приходилось против поднаторевшего в лесных боях противника, жестокого, вездесущего, с трехлинейками против автоматов «Суоми». Не раз ополченцы уничтожали переодетых в нашу форму агентов противника, проникавших в порядки дивизии. Как-то на передовую, как обычно, лично сидя за рулем своего ЗИСа, прибыл комдив Нетреба, удививший бойцов яркими околышем, петлицами и галунами — финские снайперы быстро научили наших командиров ходить в защитном. Увидев, как один ополченец направляется из окопов в тыл, полковник презрительно спросил: «Что, струсил?» «Никак нет, товарищ полковник, я только шарниры на протезе подтяну…» Потрясенный комдив обнял инвалида финской кампании Ершова и распорядился немедленно отправить его в тыл…

6 сентября остатки дивизии, потерявшей связь с командованием, начали тяжелый 180-километровый двухнедельный переход к Кировской дороге. Лесными тропами ее вели олонецкие совпартработники Ланков и Пукинен. В арьергарде, прикрывая отход, шел отряд подполковника Квятковского. Приказ: «Раненых не бросать!» — и бойцы шли, натирая руки и плечи кровавыми мозолями.

16 сентября 2200 человек, в том числе 342 раненых, из них 20 на носилках, вышли с оружием к своим у станции Ладва, сохранив 5 «максимов», 20 ручных пулеметов и 5 ротных минометов. Другая группа в 163 человека вышла к станции Пай, многие группы и одиночки выходили к своим отдельно. «Потерянная» дивизия, считавшаяся погибшей, вновь встала в строй.

18-20 сентября изможденных бойцов, пополнив стрелковым полком и артиллерией, тут же бросили в бой за Токари. Затем было тяжелое отступление на север — от станции к станции. 20 сентября в Ладве, застигнутые врагом, погибли или попали в плен два десятка бойцов дивизии. Но четырех из них успели спрятать местные жители. Один из тех бойцов, после войны ленинградский ученый-химик Абрам Игнатовский, спустя годы приедет поблагодарить своих спасителей. 25 сентября на станции Нырки погиб, окруженный врагами, комполка Квятковский. Последнюю пулю он оставил себе. С ним погибли несколько ополченцев-студентов, девушки-медички и раненые. Два дня сражались под Орзегой, защищая южные подступы к Петрозаводску, бойцы-ополченцы и сводный батальон НКВД республики.

А 1 октября их отрезали и с севера. Над столицей Карелии, оставленной нашими войсками, занялись пожары. В этих условиях комдив генерал-майор Ф. Судаков принял решение идти лесами на юг, к Свири. Уже 2 октября, лично возглавив атаку против вражеского заслона, генерал погиб. После войны лесные могилы подполковника Квятковского и генерала Судакова были найдены. Прах комдива был перенесен в Петрозаводск, а могила Константина Квятковского — в центр поселка Ладва-Ветка, где в 70-е годы именем его названа улица. Обходя с запада Деревянку, Ладву, Пай, Ревсельгу, ополченцы и бойцы НКВД, прикрывавшие их отход, совершили новый, еще более страшный лесной переход, питаясь ягодами и кониной. У Токарей, перейдя полотно железной дороги, бойцы увидели перед собой огромное многокилометровое торфяное болото. В этой ледяной трясине утонули все раненые и лошади. Живые, увязая в торфяной жиже по пояс, 10 октября (по другим данным 17-20-го) прорвались к Свири. Переправлялись в ледяной воде на подручных средствах, под огнем. Испанец Хосе Матео ночью сумел украсть лодку у финнов. Уже возле своего берега бойцов накрыл пулемет, и Хосе упал замертво. (Спустя 40 лет в одном из ленинградский дворцов культуры на встрече ветеранов на сцену поднялся он — живой Хосе, вскинув по-республикански кулак, и весь зал, даже ветераны на костылях, встал в овации). К своим вышли около 600 (по другим данным до 300) бойцов. В огне войны дивизия сгорела почти целиком…

... На краю большого поля  установлена одна из плит - одиночная могила Анны Павловой. Это поле, на котором погибла, подняв батальон в атаку эта ополченка-сандружинница. Она оказывала помощь раненым, а после гибели комбата взяла командование на себя и повела бойцов в бой. После тяжелого ранения скончалась. Была горячо любима  в дивизии.

Акция памяти проходила по обычному распорядку: после панихиды – торжественное захоронение останков воинов 3 ДНО, найденных в результате поисковых работ отрядом «Малая Охта».

Невозможно описать словами, как ребята из поискового отряда замерли в почтении над братской могилой ополченцев. Если сказать «трогательно», значит – ничего не сказать. Это потрясающая картина прощания молодых питерцев, наших современников с ленинградцами, отдавшими жизнь за свой город в 1941 году.

Далее состоялось посещение лагеря поисковиков, знакомство с находками военной археологии и братская трапеза.

Когда окончится война,

В горах наступит тишина.

Как тихо будет тут!

Не грохнет выстрел ни один…

Воронки, черные от мин,

Морошкой зарастут.

И будут горы и леса

Еще, еще родней,

Еще синее небеса,

Вода еще вкусней.

И будет солнце день и ночь

Сиять нам с вышины

Еще прекрасней, чем оно

Сияло до войны.

И только клочья проводов

В изломанных кустах

Да сотни касок и крестов

Напомнят о боях.

(Бронислав Адольфович Кежун, член Союза писателей СССР с 1939 года. В годы Великой Отечественной войны служил военным корреспондентом)

август 2016 г.

Фотографии Рушаны Ибрагимовой

Использованный источник:

http://forum.vgd.ru/post/108/31255/p825425.htm